Охота на Беса. Парапсихологический детектив - Анатолий Долженков

– Сам удивляюсь, – развёл руками Огородников. – Но состояние-то его, не ахти какое. Наружных повреждений, может быть, и нет. Тут Вы правы. А пойди, разберись, что там внутри покалечено.

– Поступим так, Павел Григорьевич, – принял решение врач. – Его нужно в дом перенести. На руках не получится. Очень уж болезненно будет. Носилок, естественно, нет.

– Носилки как раз, имеются, доктор.

– Те, что для переноски мусора и опавших листьев не подойдут. Нужны специальные, медицинские…

– Именно такие и есть. Самые настоящие носилки, которыми оснащались прежние кареты скорой помощи. Я по случаю прибрёл на их толчке. Сам не знаю для чего. Вот, выходит, и пригодились.

– После долгой возни мужчинам, наконец-то, удалось водворить пострадавшего на старую пружинистую кровать на веранде.

– Ему необходим покой, – заявил старый доктор, – смахивая пот со лба. – Вероятнее всего, в нашем случае имеет место ушиб рёбер. Больной жаловался на затруднённое и болезненное дыхание. Дадим ему обезболивающее средство. Не помешает и снотворное. Пусть вздремнёт. В его теперешнем состоянии крайне необходим абсолютный покой. Желательно чтобы кто-нибудь подежурил у его постели.

– Понял, доктор. Жене его я уже позвонил. Будет часа через два. Пока же с ним останусь я.

– Ну, вот и отлично. Если больному станет хуже, без промедления ко мне.

– Непременно. Спасибо большое доктор. Извините ради Бога за беспокойство.

Встревоженная жена примчалась много раньше, чем её ожидали. Пребывая в крайне взволнованном состоянии, она растерянно озиралась вокруг, готовясь услышать самые плохие новости.

– Успокойтесь, голубушка Лариса Викторовна, – попытался успокоить женщину Огородников. – Всё уже позади….

– Что случилось, Павел Григорьевич? – с трудом выдавливая слова непослушными губами, взволнованно спросила она.

– Всё уже позади, всё позади, – Огородников неуклюже топтался возле расстроенной женщины, плохо представляя собственное поведение в подобной ситуации. – Вот и доктор говорит….

– Какой доктор? Здесь была скорая помощь?

– Ну, что Вы, какая скорая помощь? Господь с Вами. Видите ли, Ваш супруг ремонтировал электропроводку, и по неосторожности упал с лестницы. Ушибся, конечно. Но с кем, знаете ли, не бывает. Случай. Слава Богу, никаких переломов. Даже царапин нет. Очень удачно приземлился. Врач дал ему обезболивающее и снотворное. Сейчас ваш супруг спит, и его желательно не тревожить.

– Гора с плеч, – обессилено упала на стул женщина. – А я уже чего только не передумала.

– Нет, нет. Ничего страшного. Сейчас он нуждается только в отдыхе. Несколько часов покоя. А там, смотришь, всё и обойдётся.

– Спасибо Вам, Павел Григорьевич, за помощь. Вы уж извините, что пришлось Вас побеспокоить….

– Ну что Вы, Лариса Викторовна, такое говорите. Какое беспокойство. Соседи должны помогать друг другу. А теперь я вынужден Вас оставить. Если что-то срочное, прошу без церемоний.

– Очнулся, милый, – мягко проворковала жена, поправляя дрожащей рукой край пледа. – Как себя чувствуешь?

– На три с плюсом, – после небольшой паузы шутливо ответил он, заметив, что женщина с трудом сдерживается, чтобы ни разрыдаться. – Ты давно здесь?

– Да уже часа три, пожалуй, – бросив быстрый взгляд на настенные часы, ответила она. – Мне сосед сообщил…. Павел Григорьевич позвонил, и я сразу сюда. Очень болит?

– Не беспокойся. Всё в норме. Кажется, в этот раз я отделался легко. Без больших потерь. Немного ноет тело, вот и все, пожалуй.

– Без больших? – переспросила она, недоверчиво косясь на бледное лицо мужа. – Как ты определил, большие они или небольшие. – Все-таки с трёх метровой высоты выпорхнул…

– Кто видел, с какой высоты я падал? Никто. Так что нечего придумывать….

– Павел Григорьевич говорил, что ты с лестницы упал, с самого верха. А лестница-то у нас четырёхметровая.

– Не было Огородникова рядом, когда я падал. Вообще никого не было поблизости, – раздражённо буркнул он насупившись.

– Ладно, не заводись. Не было, значит, не было. Двигаться сможешь? Мне бы тебя в дом переместить как-нибудь.

– Давай попробуем. Помоги мне сесть. Вот так, – удовлетворённо крякнул он, тяжело усаживаясь на кровати. Под ногами взвизгнуло, послышался хриплый лай. – Тварь эту, зачем с собой приволокла?

– На кого же мне ее оставить? – женщина подняла с пола небольшого лохматого пекинеса и прижала к груди. – Марта уже старенькая. Шерсть вон клочьями лезет. Соседи не хотят брать даже на час. Аллергия, говорят, от собачьей шерсти. А ты сам знаешь, у Марты шерсть лечебная….

– Завела любимую пластинку. Хорошо пусть остаётся, но снаружи. Никуда она не денется, – предвидя возражения жены, аргументировал он своё решение и, убедившись, что собака оказалась по ту сторону двери, попросил. – Помоги мне в дом войти. Я на диванчике пока устроюсь. У этой старой кровати сетка провисает до самого пола. Неудобно лежать.

– Сейчас помогу. Постелю диван и помогу.

На преодоление пятиметрового расстояния до дивана потребовалось почти полчаса.

– Тяжеленный ты, – устало выдохнула жена, с трудом распрямляя спину. – Здесь тебе лучше будет. Лежи, отдыхай, а я приготовлю завтрак. Съестное в холодильнике водится?

– В морозильнике курица должна быть.

– Есть птичка заморская венгерской национальности в упаковке.

– Свари бульончик. В кладовой, в сумке, картошка. Укроп, петрушка и лук – на грядке….

– Не переживай, разберёмся, что к чему. Печка не работает. Свет-то есть?

– Есть свет. Пробку надо вкрутить, на холодильнике лежит. Успел проводку починить. Чертовщина какая-то вчера приключилась. Если бы не этот шарик, всё бы обошлось.

– Какой шарик?

– Голубой. Я уже было закончил работу и надо же, прилетела шаровая молния с баскетбольный мяч величиной…

– Шаровые молнии жёлтого цвета бывают, это общеизвестно. Приходилось мне однажды в детстве ее видеть ….

– Ты видела жёлтую, а я голубую. Наверное, они разных цветов бывают.

– Ну, и времена пошли. Даже шаровые молнии, которые всегда жёлтыми были, и те голубыми становятся. Интересно, розовыми они случайно не бывают?

– Давай, веселись. Странный вы народ, женщины. Только что тряслась от страха, а сейчас, надо же тебе, веселье накатило. Наверное, это нервное.

– Нет, правда. Ни одного цвета порядочного не осталось. Красный, коммунисты заграбастали, голубой и розовый – по жизни нетрадиционно ориентированные под себя приспособили, оранжевый новое поколение революционеров перехватило….

– Вот, вот. Именно поэтому я про шар и рассказывать-то никому не стал: ни Павлу Григорьевичу, ни доктору. Будут, вот так же как ты, хихикать и зубоскалить. Мол, так, бедолага, головой треснулся, что всякая чертовщина привиделась.

– Зачем же сразу обижаться? Пошутила я. Надо же как-то стресс снять. Испугалась за тебя. После звонка Павла Григорьевича просто обомлела. Куда бежать, что делать? Не знаю. Душа окаменела, ноги не идут. Отнялись от страха. Акимов Володька почему-то вспомнился. Помнишь, которого в прошлом году током убило. Молодой ещё парень. Я как представила себе, что и с тобой нечто подобное могло произойти…. Ужас.

– Не нагнетай. Обошлось ведь…

– В этот раз обошлось, а могло и не обойтись. Ну, чего, спрашивается, полез на верхотуру? Да ещё в проливной дождь. Нельзя было потерпеть до утра? И занимайся ремонтом при нормальной погоде. Так нет же…. Сколько лет живешь, а все как мальчишка.

Глава 2

Странный сон приснился ему этой ночью, сказочный. Вернее былинный. Будто лежит он на печи в бревенчатой покосившейся избе. Тридцать лет и три года без движения. Инвалид, калека несчастный. Отнялись ноги с самого детства. Цепко держит хворь, не отпускает. От бессилия и отчаяния стонет, стиснув зубы, судьбу проклиная свою горемычную. Скрипнула косая дверь, отвалившись вовнутрь, и вошли в избу трое старцев.

– Не подашь ли, Илюша, водицы студеной странникам, каликам перехожим, – высокий старик с крючковатым носом и окладистой платиновой бородой впился цепким взглядом в него, лежащего неподвижной колодой на печи.

«К кому это они обращаются? – удивился он. – В избе кроме меня и нет никого.

– Злые шутки вы, странники, шутите: тридцать лет я на печи сиднем сижу, встать не могу.

«Это я отвечаю. До чего забавно получается. По всему выходит, что Илья Муромец, тридцати трёх летний инвалид из глухой Российской глубинки под названием Карачарово, что не далеко от города Мурома, это я и есть. Что там опять говорит старик?»

– А ты приподнимись, Илюшенька. Разомни ноги затекшие, распрями плечи молодецкие, принеси-ка студёной воды.

«Понятно. Просит принести воду из колодца. Колодец недалеко от избы должен быть, но как же я доберусь до него калека параличом разбитый».